Валентина Павловна Фатеева. 2000-е годы

Фатеева Валентина Павловна, 1928 г. р. В Государственной библиотеке имени В.И. Ленина с 1943 года – техник в отделе хранения. С 1985 года на пенсии с должности главного библиотекаря в отделе отечественного комплектования. C 1991 г. работает там же главным библиотекарем.

А.К.: Валентина Павловна, расскажите, пожалуйста, о том времени, которое предшествовало Вашему приходу в Библиотеку.

В.Ф.: Я родилась и выросла в Москве, на Шаболовке. Донской мост, Даниловский монастырь, Воробьевка (Воробьевы горы) – мы ходили, бегали туда, гуляли. Это был круг нашего интереса. Там собиралась наша молодежь.

Я росла в неполной семье – с одной мамой, без отца. С отцом я общалась, но мы не жили вместе. Жили очень тяжело, тесно – в пятиметровой комнате.

Но учиться рано я пошла. У меня было слабое здоровье и, наверно, в третьем классе меня отправили в лесную школу, и после этого я почти все время училась очень хорошо. Хорошо ладила с детьми – много во дворе детей было. Прыгали, играли, например, в «казаки-разбойники».

Единственное, чем я отличалась, - много читала. Очень много, не по возрасту. Шолохова я до войны прочитала, Дюма. У меня был сосед, который на четыре года постарше, и, соответственно, знакомые у него были взрослее. Он приносил мне много разной литературы. Помню, «Графиню де Шарни» Дюма по листочкам (нам дали на одну ночь), Луи Жаколио и другие. Активно ходила в местную библиотеку, где меня знали очень хорошо. Это и сформировало, наверно, мои предпочтения.

А.К.: А что случилось с Вами, когда началась война?

В.Ф.: Когда началась война, мы уезжали вместе со школой и семьей под Москву, в Александров. Мы там пробыли немного. Были очень непростые условия: плохо кормили, плохо помогали и прочее. Отвезли нас вместе с сестрой за Тарусу.

Когда начали немецкие войска подходить, я ушла пешком в Москву. Вместе со мной был мой крестный брат Николай, он на два года постарше был. Там оставила сестру, которая была на пять лет моложе меня. Перед дорогой двоюродная сестра мамы, с которой мы жили, посоветовала нам, как добраться до Серпухова и как обратиться к знакомой проводнице, которая могла бы довезти до Москвы.

С большими сложностями, трудностями я все-таки пришла в Москву. Помню до Тарусы мы шли пешком, потом каким-то образом сели на автобус до Серпухова, где мы с ним растерялись (но затем нашлись – то же пришел в Москву). Нашла я проводницу, переночевала у нее. Она, правда, предупредила, что довезти довезет, а вот, как я в Москве пройду без пропуска, не понятно.

Она посадила меня в вагон. А когда пришли проверять документы, меня – под скамейку и полами шинелей загородили. Когда приехали в Москву на Курский вокзал, там подземные переходы и – скамейки, скамейки, скамейки до середины свода. Я под ними проползла по полу, вылезла вся зареванная, грязная и пошла домой пешком по Садовому кольцу.

Пришла домой. Это было как раз перед самым началом битвы за Москву. Это было в октябре 1941 года.

А сестра осталась там. Оккупация была там недолго, месяца полтора. Потом мама за ней ездила, но ей сразу не отдали – в Москву брать было неудобно, голодно было.

В эту зиму тревоги были, налеты. Ночью ходили в бомбоубежище. Я даже гасила на крыше нашего пятиэтажного дома «зажигалки».

Весной 1942 года нас отправили в Подмосковье, на поля. После этого мы с моей соседкой по коммунальной квартире попали на шпульно-катушечную фабрику. Там в основном дети работали. Там я проработала около года. Делали какие-то шпульки, о которых говорили, что они для снарядов. Но я не думаю, что они были для них. Помню только, руки очень болели от казеинового клея.

Потом у меня там начались неприятности. Хоть я и была тихим ребенком, но то ли оттого, что я очень много читала (книги, дореволюционные журналы), то ли еще почему-то вокруг меня собиралась молодежь. Нас, как и многих других детей, обманывали. Мы работали, вкалывали, ночами даже работали, а нам платили гроши. Мы пожаловались, нас одернули. Мы взяли и прогуляли один день.

После этого начальники выяснили, что я была заводилой, и пригрозили отдать под суд – военное было время. Мама перепугалась, прибежала, начала уговаривать: «Да что, она же ребенок!» Правда, сначала в качестве наказания отправили на разгрузку больших бобин. Там возмутились, сказали: «Вы что, детей на такую работу присылаете!» - и меня оттуда отозвали.

Мама уговорила начальников, и меня просто уволили. Кстати, потом все наши документы куда-то пропали, так что я числюсь работающей, только начиная с Библиотеки. А о том времени ничего нет.

Потом я поступила в школу, вернулась к учебе. Но не сложилось: была плохо одета, стыдилась – бросила школу. Опять ушла в Тарусу. Там я поранилась топором, и меня снова привезли в Москву. Здесь меня подлечили и как раз устроили в Библиотеку имени Ленина, в декабре 1943 года.

А.К.: Как сложилась Ваша жизнь уже после прихода в Библиотеку?

В.Ф.: Когда я пришла в Библиотеку, меня включили в подразделение, которое называлось «рейс». Мы возили книги. Тогда работал только общий читальный зал в Доме Пашкова. Мы по тоннелю возили книги из хранилища туда. Это начало моей работы.

Был очень тяжелый год: война, я слабая еще после болезни. Работали, в основном, пожилые, девчонок было не много – пять-шесть человек.

Работали по восемь часов, никаких поблажек. Были даже ночные дежурства, когда мы оставались со старшими товарищами, совершали обходы. В хранении была великолепная женщина (надо сказать, что мне везло в жизни на хороших людей) Варвара Савельевна Смоллер. Она была хоть и заведующей отделом, но очень участливой. Видит, как я везу тележку, - а там горка высокая в туннеле, - подтолкнет, поможет. Еще у нас была Людмила Николаевна Бородина, очень педантичный человек, профессионал высочайшего уровня, очень добрая. И, наверно, то, что меня окружали такие хорошие люди, повлияло на меня, сформировало в общечеловеческом плане.

Помню, в старом здании нам какое-то суфле давали по рабочей карточке. Половину съедали, а половину брали с собой. Бегали наверх, в хранилище, смотрели салют.

После работы я оставалась, читала книги. Пришла – была библиотечным техником. И когда я пришла в отдел комплектования, мне чуть не дали главного библиотекаря, а у меня во всех личных делах на фотографии – девчоночья физиономия. Когда я пришла в отдел кадров, мне сказали: «Что же это такое, главный библиотекарь какой-то ребенок». После этого сделали фотографию.

После войны стали много строить здесь. При мне был построен, например, корпус «Б». Однажды там даже «леса» обрушились, девочки пострадали.

Долгое время не училась. Как кончила пять классов до войны, так и вот и бегала по театрам, читала. Еще два класса в школе рабочей молодежи. Потом поняла, что учиться надо. Тем более что, наверно, в 1953 году меня назначили заведующей группой рейса, и четыре года я ее возглавляла. Так что за один год я окончила еще три класса экстерном и поступила в институт.

Но не сложилось. Я поступала со многими своими подругами, знакомыми, а они все провалились. Это мне сразу не понравилось. К тому же меня поставили старостой группы. И я бросила институт.

Валентина Павловна Фатеева за работой. 70-е годы ХХ века

К этому времени я и в диспетчерской поработала, и в подсобном фонде третьего зала. Потом меня перевели в первый научный зал библиотекарем. Там я, конечно, очень много получила, общаясь с великолепными людьми – Андрониковым, Солоухиным. Сначала как сотрудник, потом как знакомая. Например, когда я уже ушла из зала и пришла в комплектование и поехала в командировку в Ленинград, меня там Андроников узнал:

- Ой, что это Вас не видно?
- А я теперь там не работаю.
Коллеги изумились:
- Валентина Павловна, Вы знаете Андроникова?
- Да, общались, когда я работала в третьем читальном зале.
Очень много интересных людей там было – и академиков, и членов правительства.

Потом я снова пошла учиться. Меня Ольга Алексеевна Дьяконова стыдила: «Как тебе не стыдно! Ты, такая умная, не можешь учиться». Причем говорила: «Зачем тебе снова сдавать? Восстановись». Я ответила: «Не буду я восстанавливаться». Снова пошла вместе с группой своих подруг. Они все опять провалились, я опять прошла, и меня опять назначили старостой курса.

На этот раз я окончила институт, окончила с отличием. Тогда-то меня Ольга Алексеевна в отдел комплектования и перетянула. Правда, у меня были и свои соображения, чтобы в том зале не работать. Итак, в 1964 году я пришла в отдел комплектования, в группу, где до сих пор работаю. Встретили меня довольно прохладно, но потом все наладилось. Здесь мне пришлось много сил вложить: документы новые разрабатывали, потом пришлось участвовать в первой программе автоматизации, подписки, много приходилось ездить по командировкам, приходилось учиться по всяким разнарядкам – то в Высшую партийную школу отправляли, то в университет международных отношений.

Кроме того, я уже лет 25 в гражданской обороне состояла, возглавляла группу химической разведки. Бывало, выходили во двор в противогазах. Ездила даже в Минск на учения. Освободили меня только тогда, когда я подошла к пенсионному возрасту. У меня есть даже бумажка, где я отмечена как отличник гражданской обороны, подписанная чуть ли не министром.

Кроме того, несколько лет я была в комиссии по вывозу изданий за рубеж. Светлана Георгиевна Кузнецова возглавляла эту группу. Уезжая, получали разрешение в Библиотеке. Там тоже было много интересных встреч, с Евтушенко, например. Он приходил к нам и просил разрешение для Виктора Некрасова. Я как раз им занималась. Потом был режиссер Генрих Габарь. Приходилось даже выезжать в посольство: задерживали книги на таможне, возвращали их и вызывали нас, чтобы мы проверили.

Также в колхоз бесконечно ездили, ходили метро помогали строить (работали на «Студенческой»), работала и в комитете комсомола, и в профбюро, и в парткоме Библиотеке, вела комсомольский кружок. На мои занятия в кружке приходили даже из «Московского комсомольца». Многим, кто сейчас в отделе работает, помогала поступать в институт. У меня хорошие связи были (саму меня в аспирантуре все тянули) и с профессорами, и преподавателями. Курсовые помогала писать.

Ездила в командировку в Швецию, Швейцарию, в Югославию, в Сербскую библиотеку. Получила очень хороший отзыв о своей работе. Ездила в Грузию, где даже выступала в ЦК. Много поездили.

В 1985 году я ушла на пенсию. Устала я, группа тяжелая была. Но связь с Библиотекой я не теряла, каждый год на два месяца приходила работать в свой отдел. А в 1991 году, когда разрешили пенсионерам работать, я вернулась. С тех пор я снова здесь работаю постоянно, отбираю книги для подсобных фондов, просматриваю весь обязательный экземпляр и составляю списки, что нужно дополнительно купить.